Четверть века спустя

Три великих открытия знаменуют последнюю четверть нашего столетия: освобождение атомной энергии, завоевание космоса и рождение кибернетики. Однако если первые два открытия заявили о себе шумно и сразу, то появление первых электронных вычислительных машин, а вслед за ними и кибернетики почти никто поначалу не заметил. Но потом все изменилось. Если в первые годы выходили лишь специальные работы, если свое десятилетие она могла отметить отдельными монографиями и первыми популярными книгами, то к своему двадцатипятилетнему юбилею кибернетика пришла в сопровождении пестрой свиты из самых разноликих, самых разнообразных книг. Разнообразных не только по жанру, но и по характеру. Спектр их ярок, диапазон их широк. Они охватывают все: от темы "Машина думает за нас" до темы "Машина думает для нас".

И все эти книги читают. Читают потому, что, как известно, мы живем в эпоху расцвета кибернетики. Интерес к кибернетической литературе вызван прежде всего тем, что она стремится помочь пониманию очень сложных систем: машин, мозга, общества. Люди хотят получить ответ на вопрос, как это случилось, что вещество начало мыслить, что машина начала думать.

Прошло то время, когда кибернетика означала для некоторых все, а для большинства - ничего. Сегодня людей занимает вопрос о границах возможностей новой науки. Показать эти возможности - главное для автора книги о кибернетике, но возможности не в утилитарном смысле, а в широком - от практики до фантастики. Люди с интересом читают про кибернетику не для того, чтобы собрать дома вычислительную машину, говорить в семье машинным языком или строить свои взаимоотношения по законам формальной логики. Они хотят знать, чего же им ждать от кибернетики во всех областях жизни. Но не каждый отважится взять в руки серьезную книгу, даже научно-популярную.

Вот почему я решил написать "Кибернетическую смесь". Ведь смесь - это коллекция без естественного упорядочивающего отношения. Смесь разрешает брать все и пользоваться всем: серьезной статьей и анекдотом; случаем и математической задачей; курьезным фактом и философским обобщением; "сырым материалом" и законченной новеллой. Но литературная смесь - это отнюдь не простое собрание материала. Нужен строгий отбор по законам литературного произведения, чтобы читатель этой смеси видел не только единую книгу, но и почувствовал ее философскую направленность, определил актуальные проблемы науки.

Научные истины не лежат на поверхности. Они не только необычны, но и всегда парадоксальны, конечно, если судить на основании повседневного опыта. А он, как говорил Маркс, улавливает лишь обманчивую видимость вещей.

Уйти от обманчивой видимости вещей, увидеть в парадоксальном обычное, заметить философское "превосходство" (скажем, еще по-другому, философскую емкость) кибернетики во многом помогает неожиданное сближение далекого, столкновение идей и понятий, дозволенное жанром этой книги.

Такой жанр открывает доступ ко всему интересному, важному, увлекательному. Он позволяет легко и естественно переходить от языка машин к бионике, от шахмат к криминалистике, от поэзии к истории, от моделирования к обучению.

Беспокойный калейдоскоп тем, событий, фактов, парадоксов своей разнообразностью и разноцветностью может вызвать улыбку, но не бросает тень на подлинную науку. В подобной книге нельзя проявлять малейшего неуважения к науке, ибо сама наука - предмет разговора в книге и ее "лирический герой".