Разум, интеллект, сознание [1982 Бирюков Б.В., Гутчин И.Б.

Разум, интеллект, сознание ... Рассмотрим, прежде всего, как эти категории определяют различные, доступные читателю источники. Это нужно нам для того, чтобы яснее представить многообразие тех сторон интеллектуальной деятельности, которые подвергаются научному изучению, полнее усмотреть то место, которое занимают в нем модельно-кибернетические разработки, направленные на создание систем "искусственного интеллекта".

I. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона: "Интеллект - см. ум". "Ум ... 1) восприятия и их интеллектуальная переработка; 2) изменения эмоционального равновесия; 3) волевые импульсы".

II. БСЭ (второе издание): "Интеллект ... в широком смысле - вся познавательная деятельность человека, в узком смысле - процессы мышления, неразрывно связанные с языком как средством общения, обмена мыслями и взаимного понимания людей".

III. Словарь Вебстера: "А. Способность успешно реагировать на любую, особенно новую ситуацию путем надлежащих корректировок поведения. Б. Способность понимать взаимосвязи между фактами действительности для выработки действий, ведущих к достижению поставленной цели".

IV. Л. Фогель и др.: "... знание - это полезная информация, накопленная индивидуумом, а интеллект - способность индивидуума использовать эту на копленную информацию некоторым полезным (целенаправленным ) об разом" [38, с. 17 - 18].

V. М. Минский: "Интеллектуальность можно определить лишь относительно степени непонимания задачи наблюдателем. Когда метод решения ясен до конца, излишне приписывать ему такое мистическое свойство, как интеллектуальность" [39, с. 78].

VI. Д. Финк: "Интеллект: (а) способность понимать или обучаться на опыте; способность приобретать и сохранять знания; умственные способности; (б) способность быстро и правильно реагировать на новую ситуацию; умение рассуждать при решении проблем, выборе образа действий и т. д.; (в) в психологии - мера успешности в использовании названных способностей при выполнении конкретной задачи" [40, с. 222].

VII. Еще раз М. Минский: "интеллект" означает едва ли больше, чем комплексе активности, который мы уважаем, но не понимаем" [41, с. 453].

VIII. С. Лем: "... "разумный" - значит умеющий действовать универсально при стремлении к целям, устанавливаемым на основе всестороннего выбора, а не заранее запрограммированным (как, например, инстинкты насекомых)" [19, с. 442].

IX. А. и Б. Стругацкие: а). Разум есть такое свойство человека, которое отличает его деятельность от деятельности животных, б). Разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки (из горестных наблюдений). в). Разум есть сложный инстинкт, не успевший еще сформироваться. Имеется в виду, что инстинктивная деятельность всегда целесообразна и естественна. Пройдет миллион лет, инстинкт сформируется, и мы перестанем совершать ошибки, которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И тогда, если во вселенной что-нибудь изменится, мы благополучно вымрем, - опять же именно потому, что разучились совершать ошибки, т. е. пробовать разные, не предусмотренные жесткой программой варианты, г). Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушений этого мира ("Пикник на обочине").

X. А. Г. Спиркин: "Начнем с этимологии слова "сознание". Сознание означает ... знание человека о самом факте своего знания... Под сознанием имеется в виду способность идеального отражения действительности ... , а также специфические социально-психологические механизмы и формы такого отражения на разных его уровнях ...- В силу сложности феномена сознания каждая из комплекса изучающих его наук (философия, психология, социология, психиатрия) вносит определенную специфику в подход к определению сознания. Под сознанием понимают: осознанное бытие и отношение "Я" к "не-Я"; субъективный образ объективного мира ...; идеальную сторону целеполагающей практической деятельности человека; высшую форму психологического отражения действительности; способность отдавать отчет в своих мыслях, чувствах и актах; ... способность к целенаправленной планомерной деятельности ..." [42, с. 78 - 79].

Не будем пока комментировать эти определения-характеристики - ни серьезные, ни шуточные (и в последних есть немалая доля истины). Отметим только, что мы совершенно намеренно подобрали их столь различными, столь "разностильными". Ибо и то, что пишется об "искусственном разуме", - столь же разнородно. А мы хотим сопоставить характеристики, которые даются разуму, сознанию с определениями "искусственного интеллекта". Но прежде - совсем коротко о сопоставлении (или - противопоставлении) "искусственное - естественное". Ясно, что сопоставление не должно переходить в противопоставление. Ибо все "искусственное" остается частью природы и общества и как таковое полностью подчиняется всем их законам. "И неестественное тоже природа. Кто не видит ее во всем, тот не видит ее как должно" (И. В. Гете).

Обычно, однако, термином "искусственное" пользуются лишь в смысле "сделанное человеком". Примечательно при этом, что в объяснении слова "искусственный" толковыми словарями отразилось "глубокое недоверие человека к творениям рук своих": "Созданное руками человека, а не природой; не настоящее, не естественное, притворное, не относящееся к сути дела". Синонимы: поддельное, деланное, неискреннее, лицемерное, показное, нарочитое, фальшивое, сфабрикованное, неестественное (см. [43, с. 12 и далее] ).

Г. Саймон наметил четыре признака, по которым "искусственное" отличается от "естественного":

"1. Искусственные объекты конструируются (хотя и не всегда вполне преднамеренно) человеком.

2. Искусственные объекты могут внешне походить на естественные, но существенно отличаться от последних в одном или нескольких аспектах.

3. Искусственные объекты можно охарактеризовать их функциями, целями и степенью приспособления к требованиям среды.

4. Искусственные объекты часто, особенно при их проектировании, рассматриваются не только в описательных терминах, но и с точки зрения категории долженствования" (с. 14).

Что касается второго пункта этой классификации Г. Саймона, то следует отметить, что в кибернетической практике чаще втречается обратная ситуация: создается некая математическая или физическая система (модель), которая "внешне" совершенно не сходна с "естественной", но так организована, что в некоторых рамках обнаруживает поведение, которое практически одинаково или сходно с функционированием естественного объекта, - при одинаковых условиях окружающей среды (ср. п. 3 Г. Саймона).

Рассмотрим теперь определения и характеристики, которые даются понятию "искусственный интеллект":

I. Э. Фейгенбаум, Дж. Фельдман: создание "таких программ для вычислительных машин, поведение которых мы бы назвали "разумным", если бы обнаружили его у людей" [41, с. 25].

II. Р. Бенерджи: "совокупность методов и средств анализа и конструирования машин, способных выполнять задания, с которыми до недавнего времени мог справиться только человек. При этом по скорости и эффективности работы машины должны быть сравнимы с человеком" [44, с. 15].

III. H. Нильсон: "это (речь идет об "искусственном интеллекте".- Авт.) по существу инженерная дисциплина. Мы хотим строить разумные системы ... эвристический поиск ... представляет главную компоненту техники искусственного интеллекта" [45, с. 10].

IV. Д. Финк: "Под искусственным разумом понимается: а) способность машин организовать информацию в значимые информационные комплексы, способность распознавать, запоминать, вспоминать и оперировать этими комплексами в процессе игры, решения задач, ответа на вопросы и т. д. и управления другими механизмами; б) способность машины адаптироваться в изменяющихся внешних условиях и, в частности, реагировать на комплексы входных сигналов, не предусмотренные явным образом при конструировании; в) поведение машин, наблюдаемое в сравнении или соревновании с человеческим разумом" [40, с. 238].

V. Л. Фогель, А. Оуэнс, М. Уолш: "способность принимающего решения устройства достигать определенной степени успеха при поиске широкого многообразия целей в обширном диапазоне сред"; "Искусственный интеллект будет реализован лишь тогда, когда неодушевленная машина сможет решить задачи, которые до сих пор не удавалось решить человеку, - не вследствие большей скорости и точности машины, а в результате ее способности найти новые методы для решения имеющейся задачи" 138, с. 19, 28].

VI. У. Р. Эшби: "Сегодня создание системы, подобной мозгу, с определенными интеллектуальными способностями в принципе так же доступно, как создание паровой машины с заданной мощностью" [46, с. 155].

VII. X. Л. Дрейфус: "область исследований, в которой цифровые вычислительные машины используются для моделирования разумного поведения ... получила название "искусственного интеллекта" "; "трудности в разработке проблем "искусственного интеллекта" отражают не столько недостаточное развитие нашей технологии, сколько, пожалуй, указывают на принципиальные границы ее возможностей" [47, с. 19,192].

VIII. А. Н. Колмогоров: "моделирование способа организации материальной системы не может заключаться ни в чем ином, как в создании из других материальных элементов новой системы, обладающей в существенных чертах той же организацией, как и система моделируемая. Поэтому достаточно полная модель живого существа по справедливости должна называться живым существом, модель мыслящего существа - мыслящим существом" [48, с. 52].

IX. И. С. Шкловский: "бурное развитие кибернетики в гармоническом сочетании с развитием молекулярной биологии и наук о высшей нервной деятельности в конечном итоге позволит создать искусственные разумные существа, принципиально не отличающиеся от естественных, но значительно более совершенные, чем они, и способные к дальнейшему самоусовершенствованию" [49, с. 318].

X. А. Г. Спиркин: "Выполнение машиной сложных логических операций не есть ... мышление в строгом смысле слова ... Живой мозг решает зада чи совсем по-иному. Он работает по направляющему плану, ведущему мысль к определенной, ясно осознаваемой цели. Машина же реализует не свои, а человеческие цели. Решая задачи по определенным формальным правилам, она, конечно, не понимает сути самой задачи и последствий своих действий. Разумеется, человек тоже "программируется" жизнью, обществом. Но он сознательно пользуется этой программой" [42, с. 55].

Из этих десяти определений и высказываний об "искусственном интеллекте" можно вывести три основных заключения: а) термин "искусственный интеллект" употребляется в двух различных смыслах: как обозначение определенного исследовательского направления и как название для систем, на разработку которых это направление нацелено; б) среди ученых существуют разногласия относительно возможностей - как принципиальных, так и реальных - "искусственного интеллекта" как исследовательского направления; в) для обсуждения проблемы "искусственного интеллекта" характерен функциональный подход: машина признается "интеллектуальной" - в том или ином, быть может, весьма ограниченном - смысле, если в рассматриваемой сфере интеллектуальной деятельности она будет выдавать результаты, аналогичные тем, какие выдают люди; и желательно - далеко превосходящие эти результаты.

Эти заключения нуждаются в комментариях. Прежде всего в имеющейся литературе нередко такое применение понятия (термина) "искусственный интеллект", которое предполагает сразу оба упомянутых выше смысла. В дальнейшем мы будем применять этот термин, имея в виду его многосмысленность; мы надеемся, что из контекста будет ясно, какой смысл он несет в данном его употреблении.

Далее, обращает на себя внимание разброс мнений относительно возможностей "искусственного интеллекта". Так, М. Минский десять лет тому назад утверждал, что "на протяжении жизни одного поколения очень немногие области интеллектуальной деятельности останутся вне сферы возможностей машин, т. е. проблема создания "искусственного разума" будет по существу разрешена" [50, с. 18]. Этот взгляд резко контрастирует с заключениями, к которым пришел американский философ X. Л. Дрейфус в своей книге "Чего не могут вычислительные машины?" (1978). "Если мы находимся на пороге создания искусственного интеллекта, - писал в ней Дрейфус, - то в ближайшее время мы станем свидетелями триумфа весьма ограниченного представления о разуме... Если же создание "искусственного интеллекта" окажется невозможным, то нам придется найти ту границу, которая отделяет человеческий разум от искусственного... Мы должны попытаться понять, в какой степени осуществим "искусственный интеллект", а если возможности машинного моделирования разумного поведения ограничены, мы должны найти эти границы и определить, где же они проходят. Все, что мы узнаем о границах разумного в применении к вычислительным машинам, будет добавлением к нашему представлению о характере и объеме человеческого интеллекта" [47, с. 20]. Однако, при всем различии взглядов на ИИ, относительно научной и практической значимости работ по передаче автоматам определенных познавательных функций - особенно в рамках человеко-машинных систем - сомнений не существует.

Неоднократно, используя термин "машина", мы не пытались его определить. Дело в том, что сделать это не просто. Во всяком случае многие годы в комиссии по терминологии Академии наук пытались дать дефиницию этому термину, но, насколько известно, такая дефиниция до сих пор не выработана. Не будем пытаться дать ее и мы. Ограничимся некоторыми необходимыми пояснениями. Прежде всего отметим ошибочность ассоциации "машины" с понятиями механичности и детерминированности: эти ассоциации навеяны характером машин XIX века, которые действительно были механическими и детерминированными. Ныне мы знаем, что функционирование машин может быть основано на самых различных физических принципах и быть связано с использованием вероятностных (стохастических) процедур. Говоря в самом общем плане, машина представляет собой средство расширения возможностей человека в любых областях его деятельности - в сфере умственного труда не в меньшей степени, нежели в областях, обычно относимых к физическому труду.

Далее. Не удивителен ли тот факт, что множество автоматов, с фантастической (по шкале истории) скоростью наводняющих Землю, предназначаются для автоматизации "высших", а не "простых" областей интеллектуальной активности человека?! Десятки автоматов "орудуют" на Марсе, Луне, космических станциях и космических кораблях; ЭВМ, снабженные экспериментальными программами, доказывают простейшие теоремы логики и "сочиняют" несложные музыкальные мелодии. Эта устремленность кибернетики в "высшие" сферы умственного труда и творчества (автомат, установленный в метро и заменяющий билетного контролера, мы не склонны относить к кибернетике) не случайна. Дело в том, что наиболее интеллектуальные формы деятельности (например, писательская, композиторская и т. п.) вообще не вооружены орудиями труда (если не считать ими авторучку или пишущую машинку). Сейчас настало время и им дать "орудия производства" (о чем подробнее - позже).

При оценке принципиальных возможностей кибернетических машин не следует исходить из допущения, что их "материальный субстрат" и конструкция будут неизменны. На деле темпы прогресса здесь поистине поразительны. В 1954 г. Дж. X. Тролл писал, что "электронный мозг", который имел бы столько же ламп и реле, сколько в человеческом мозге нервных клеток (около 10 млрд.), не поместился бы в Эмпайр Стейт Билдинг^* и потребовал бы полной мощности Ниагарского водопада для своего питания и всей реки Ниагары для своего охлаждения; больше того, такая ЭЦВМ не проработала бы и доли секунды, как вышли бы из строя несколько тысяч ламп, которые надо было бы заменить (см. [51, с. 166}).

^* (В то время - самый высокий небоскреб Нью-Йорка (105 этажей). )

Увы, какая досадная ошибка, происшедшая из-за того, что автор упрощенно подошел к уровню технической осуществимости. А ведь с тех пор (за срок, немногим более превышающий два десятка лет) сменилось три поколения машин. Ламповые уступили место транзисторным, а их сменили машины на малых интегральных схемах. Нынешнее, четвертое поколение машин собирается на больших интегральных схемах - БИС-ах. Отдельные транзисторы таких машин (точнее - молекулярные переходы в твердом теле, выполняющие роль транзисторов) нужно рассматривать в микроскоп. Естественно, что расход энергии на их питание ничтожен.

Деловая техническая справка: современные массово выпускаемые программируемые универсальные ЭВМ - микрокалькуляторы весят каждый (вместе с источником питания - перезаряжаемым никель-кадмиевым аккумулятором) порядка нескольких сот граммов, некоторые из них оперируют числами в диапазоне от 10^-99 до 10⁹⁹, имеют множество логических условных переходов, тестов, "флагов", программ - фирменных или составляемых потребителями и записанных на ферритовых пластинах и т. д. и т. п. В совсем недавние времена машина с такими возможностями занимала бы по крайней мере один этаж упомянутого Троллом небоскреба и нуждалась бы не в одном десятке киловатт-часов электроэнергии. Но тогда для создания таких машин не существовало соответствующих технологических возможностей. Зато теперь мы уже с большой степенью уверенности можем сказать, что - если говорить об элементной базе - уже недалеко время, когда войдут в строй машины с числом элементов, соизмеримым с количеством нейронов в мозге человека и по габаритам не превышающие его.

Разумеется, проблема "искусственного интеллекта" одним лишь большим числом элементов и малыми габаритами не решается. Но сложность - это тоже "кое-что". Крупнейшие специалисты по теории ЭВМ убеждены в том, что с обогащением элементной базы возможности электронных машин резко возрастут. Тот же М. Минский считает, что память ЭВМ, содержащей 10⁶ бит, представляет собой минимум для написания "интересных и разнообразных" программ, но 10¹² бит - это "гораздо больше, чем необходимо для создания разума" [1, с. 113]. В результате, по его мнению, уже в ближайшие 80 - 100 лет мы сможем построить в высшей степени разумные машины" (с. 135).

О перспективах искусственного разума - электронного и иного, в кавычках и без кавычек - мы поговорим особо, а пока отметим ограниченность и риск любых научных прогнозов, в том числе и принадлежащих крупным ученым. С этой оговоркой приведем предсказания, сделанные английским ученым и писателем Артуром Кларком в его книге "Черты будущего": появление "искусственного разума" отнесено в ней к 2000 году, а достижение машиной разума, превосходящего человеческий, к 2080 г. Заметим, что эти прогнозы были сделаны в отвлечении от того, что принято называть "человеческим фактором". Между тем он весьма существен. Но почему?

В наш век грань, пролегающая между психологией и нейрофизиологией, становится все более подвижной. Для объяснения функций сознания все больше привлекаются методы и данные естественных наук. Функциональный подход к мышлению, понимание его как обобщенного отражения действительности, постижение законов переработки информации мозгом, осознание того, что в новых машинах могут быть использованы те же объективные закономерности переработки информации, которые проявляются в работе мозга (подчеркнем, что речь идет именно о переработке информации - только это в проблематике искусственного интеллекта нас и интересует), - все это, взятое в широком контексте наук о человеке, включая социологию, как мы убеждены, приблизит человечество к постижению самого себя, своих сил и возможностей. И здесь перед нами во весь рост вырастает проблема социальной обусловленности мышления.

Выше мы привели высказывание А. Г. Спиркина о сознании, высказывание, в котором подчеркивается наличие у человека соответствующих социально-психологических механизмов. Здесь попытаемся показать, как можно было бы соотнести проблему социальных истоков человеческого мьшшения с "замахом" кибернетики на воспроизведение определенных "мыслительных форм" в "бездушных автоматах".

Вне человеческого общения, вне социума - нет мышления: бесспорная истина. Чтобы ее продемонстрировать, нередко вспоминают историю немецкого мальчика Каспара Гаузера: не только знаменитого героя романа Якоба Вассермана, но, по-видимому, вполне исторического лица. В феодальной Германии новорожденный Каспар по неким соображениям (по-видимому, связанным с наследованием) был помещен в комнату, в которой прожил шестнадцать лет без какого-либо обучения или воспитания, получая только пищу и воду. Когда его вывели из комнаты, об окружающем мире он знал меньше, нежели домашние животные. Если бы его попытались протестировать по современной зарубежной методике Векслера на "показатель интеллектуальности" IQ, то вряд ли удалось бы получить величину, заметно отличающуюся от нуля. Обучался он чрезвычайно медленно. К сожалению, история не завершила этот уникальный эксперимент: вскоре, на второй попытке, Гаузер был убит неизвестными злоумышленниками.

Замечательная иллюстрация к тезису о безусловно социальном характере человеческого интеллекта! Правда очевидна: человек даже со своим чудо-мозгом ни на что не пригоден без опыта и образования. Однако философский тезис о закономерном - подчиняющемся законам развития и функционирования - и в принципе познаваемом характере мышления означает, что, находясь на первом, принципиальном уровне рассмотрения возможностей кибернетического моделирования, надлежит признать, что мышление может быть изучено, что результаты этого изучения могут быть изложены на некоем формальном языке, а потому запрограммированы и "воспроизведены" в некоторых масштабах, необходимых для развития науки и техники завтрашнего дня. Вряд ли допустимо смешивать естественно-историческое зарождение мышления с его сознательным моделированием и воспроизведением на ЭВМ. Никто не собирается некоторое множество машин бросить в лесу, чтобы они в погоне за источниками электроэнергии вступали в сложные "социальные" отношения и выработали в себе какие-то навыки, которые можно будет со временем интерпретировать как "разум". Но ведь и дети наши не переживают предшествующие исторические эпохи. Социальный опыт им передается в "спрессованном" виде сначала через родителей, затем также через школу, книги, реальную практическую жизнь - все то, что выступает как своего рода "программы" поведения, только не формализованные.

Машина не может сделать нечто, что в той или иной форме не предусмотрено в ее программе. Человек с его неформальными "программами", пожалуй, тоже. Но люди-как и живые организмы вообще - изменяют свое поведение "под влиянием научения и притом таким образом, что их новое поведение лучше приспособлено к окружающей их среде, чем прежнее" [52, с. 35].

Не бесконечен, конечно, и человек. Но его конечность нельзя рассматривать упрощенно. С этой точки зрения неубедительным представляется следующее высказывание Г. Саймона: "человек, рассматриваемый как поведенческая система, весьма прост. Кажущаяся сложность его поведения во времени в основном отражает сложность окружающей его среды... Только свойственное человеку высокомерие вынуждает нас считать, что сложность выбираемого нами пути и причудливость траектории муравья объясняются различными причинами" [43, с. 66, 68]. Саймон полагает, что для предсказания этого поведения нужно "лишь самое приближенное знание системы переработки информации человеком" (с. 46). В этих словах одного из зарубежных пионеров эвристического программирования содержатся сразу три уязвимых пункта. Во-первых, ни на чем не основано утверждение, будто человек, рассматриваемый как "поведенческая система", весьма прост. На деле человек - т. е. его поведение, что и имеет в виду Саймон, - "прост", только если рассматривать его действия на обобщенно-упрощенном уровне, не вдаваясь в огромный спектр их нюансов и оттенков. Если бы поведение человека было "простым", мы давно бы имели программно-управляемые (и самоуправляющиеся) роботы, скажем, заменяющие труд дворника, вахтера или парикмахера, не говоря уже о труде более творческом. Во-вторых, нет никаких оснований отождествлять поведение человека и поведение муравья, а, наоборот, есть все основания считать их глубоко - качественно! - различными. Если даже отвлечься от феномена сознания и самосознания - для бихевиориста Саймона это, по-видимому, "трансцендентные" феномены, так как не существует "естественно-научных" методов удостовериться в наличии идеальных процессов в чьей-либо голове, - то ведь остается культура (включая технику, науку, искусство, социальные учреждения и т. п.), которую создал человек и которой нет у муравьев. Наконец, в-третьих, Саймон ошибается, когда думает, будто для предсказания поведения человека достаточно "самого приближенного" знания того, как у человека происходит переработка информации. Трудно себе представить, как из "самого приближенного" знания о такой сложной системе, как человек (пусть рассматриваемой "только" с точки зрения внешне фиксируемого поведения), может вырасти знание о ее будущих действиях.

Однако конечность человека - всех его характеристик и форм бытия, включая бытие социальное, - позволяет нам на уровне абстракции потенциальной осуществимости допустить принципиальную возможность такой программы для ЭВМ, которая будет предусматривать три фактора: характеристики некоторой заданной внешней среды; цели, которые должны быть достигнуты ЭВМ, работающей по данной программе; и систему сигналов, информирующих ЭВМ о степени продвижения на пути к целям. Машина, действующая по такой программе, будет обнаруживать и анализировать свои ошибки и вносить коррективы в свое будущее поведение, что повысит вероятность достижения ею соответствующих целей. Иначе говоря, машина такого рода будет в процессе взаимодействия с внешней средой "учиться" и "накапливать опыт" - и это будет похоже на то (в принципе), что имеет место у человека.

Не будем здесь обсуждать вопрос, многому ли могла бы научиться такая гипотетическая машина, смогла ли бы она со временем "чувствовать, переживать, любить и ненавидеть, будет ли ей присуща мораль и т. д. и т. п.". Но не в этом сейчас дело. Ведь мы находимся в рамках функционального подхода; как сказал Лем: "конструктора не интересует, чувствует ли машина; для него важно, действует ли она" [19, с. 177]. Важно другое: для внешнего наблюдателя ее поведение выглядело бы вполне разумным.

Разумным?! В каком же смысле? Никаким другим, нежели метафорическим, этот смысл не назовешь. Да, такие термины, как "интеллект", "мышление", "разум" в кибернетике используются как некие метафоры, тем более что вне кибернетики эти понятия не имеют "математически точных" определений, которые единственно могли бы удовлетворить это научное направление; их неметафорическое употребление делает кибернетические концепции уязвимыми для критики, подобной той, которой их подверг М. Таубе [53]. Но это - удобные метафоры. Ибо придумывать для "невычислительных способностей" машинных программ какие-то новые термины вряд ли целесообразно. Пожалуй, до сих пор не устарел сформулированный схоластическим философом У. Оккамом еще в XIV веке принцип, получивший в методологии науки наименование "бритвы Оккама".

Смысл принципа Оккама сводится к тому, что надо понять тот минимум, на котором покоится мир, и все избыточное безжалостно отсекать; иначе говоря, число логически независимых друг от друга посылок должно быть минимальным: сущностей не следует умножать сверх необходимости. Можно сказать, что этого принципа придерживается сама природа. Наиболее поразительный пример "лаконичности" являет нам феномен наследственности: все живое на Земле определяется универсальным генетическим кодом, который реализуется комбинациями всего лишь четырех оснований и двадцати аминокислот. Но не только живое лаконично. В мире неживой природы роль естественной "бритвы Оккама" фактически играют известные экстремальные принципы (типа принципа наименьшего действия).

Принцип "бритвы Оккама" отражает стремление науки устранять избыточные "сущности". И было бы неразумно, если бы для машин, выдающих те же результаты в области интеллектуального труда - пусть области очень узкой, типа игры в шашки или шахматы, - что и человек (правда, подчас с большим усилением), мы вместо метафорического "интеллектуальная машина" (точнее - программа) приняли, как это не раз предлагалось, термины вроде "решитель проблем", "реализатор приемлемого решения задач" и т. п. "Сущностей не следует умножать сверх необходимости".

По-видимому, на путях поисков определений понятий "интеллект", "человек", "машина" трудно удовлетворить сразу и философа, и социолога, и психолога, и физиолога, и специалиста в области ИИ. В этой связи уместно рассказать об одной попытке внести ясность в эту - не только терминологическую - проблему. Она была предпринята Полем Армером еще в 1960 г. в Дайтоне (США) на первом симпозиуме по бионике (имевшем знаменательный девиз - "Живые прототипы - ключ к новой технике"), где он предложил идею "n-мерного континуума разумности" [51].

Идея Армера, по его мнению, не нова: она в неявном виде используется с тех самых пор, когда умственные способности одного человека начали сравнивать с умственными способностями другого. Для более четкого описания смысла такого подхода предлагается рассмотреть простейший одномерный континуум транспортных способностей. Для того чтобы на короткое время посетить Сахалин, очевидно, лучше всего купить билет на самолет, но если нам нужно из одного района Москвы попасть в другой, предпочтение приходится отдать метро или легковому автомобилю; альпинисту же какие бы то ни было транспортные средства не нужны - приходится идти "на своих дво-Как мы видим, в "континууме транспортных способностей" люди и мамирно сосуществуют, локализуясь в различных точках: человек не может передвигаться со скоростью самолета или автомобиля, а эти самодвижущиеся экипажи не могут, подобно человеку, совершить восхождение на горную вершину. На основании такого рода соображений Армер поставил вопрос: почему критерий разумности должен требовать, чтобы машина достигла в точности той же точки в "континууме разумности", что и человек? Нелепо же считать критерием "способности летать" достижение той же точки в "континууме способов передвижения", которую занимает птица!

Работу инженера-проектировщика, разрабатывающего новые конструкции электрических двигателей, с заданными параметрами, мы все (сомнений в этом нет) полагаем "интеллектуальной"; но когда ту же работу начинает выполнять ЭВМ, почему надо считать, что ее действия не "интеллектуальны"? В этом нет последовательности.

Конечно, систему программ, проектирующих электродвигатели, можно "упрекнуть" в том, что она, в отличие от инженера, не может после работы пойти в кинотеатр. Но ведь и самолет не может сесть на дерево! То, что человек и машина (как в физико-технической, так и интеллектуальной областях деятельности) достигают разных точек в "континуумах деятельности" - это-то и хорошо! Ибо если бы "континуумы способностей" людей и машин совпадали, машинная техника была бы излишня.

Общая схема распределения точек в"континууме интеллектуальности" для человека и машины представлена на рис. 5. Область III соответствует тому, что могут делать как человек, так и машина; с прогрессом науки и техники эта область будет расти, но полного совпадения областей I ("человеческое") и II ("машинное"), наверняка не произойдет никогда. Хотя принципиально оно, подобное совпадение, и возможно - ни один из известных законов природы его не запрещает, а мощная абстракция потенциальной осуществимости допускает, - трудно представить себе его техническую реализуемость; практически же это по-просту абсурдно.

Рис. 5. Область I: социальная жизнь, интеллектуальное общение, принятие решений при неполной информации и т. д.; область II: решение громоздких вычислительных задач за короткое время, самостоятельные действия в условиях, не приемлемых для человека (высокие температуры, давления, уровни радиации и пр.), моделирование некоторых интеллектуальных функций и т. д.; область III: человеко-машинные системы, АСУ, оценка обстановки и принятие решений при наличии релевантной информации, информационно-поисковые системы, 'алгоритмическое' творчество и т. п

И еще несколько слов о нашей "игре в семантику". Независимо от смысла слов "разумное поведение", "интеллект", "разум" - смысла, который может варьировать и меняться, лишь бы было ясно, о каких "системах" и о каких их "действиях" идет речь в каждом данном случае, мы вместе с П. Армером можем сказать: "утверждать, что работы по моделированию... поведения человека с помощью машины не нужны, - все равно, что сделать вывод о бесполезности работ по созданию искусственного сердца на основании того факта, что искусственный орган - это не живой орган" [51, с, 169].

Мы уже говорили, что верхняя граница реально возможного для машин подвижна: напомним также, что мы назвали "презумпцией возможности"; пока никто не доказал существование принципиального предела возможностей для машинного моделирования интеллекта, надо всемерно развивать исследования по искусственному интеллекту. Предположим, однако, что будет обнаружена закономерность, согласно которой искусственный разум невозможен (какой характер могла бы носить подобная закономерность, об этом мы поговорим в следующем разделе). Что же, и в этом случае мы, идя к недостижимой (в полной мере) цели, пожнем обильный урожай: продвинимся вперед в понимании природы человеческого разума. Не случайно многие исследователи называют работы по "искусственному интеллекту" испытательным полигоном, на котором проверяются различные гипотезы о структуре человеческого мышления.

"Круг идей кибернетики из планов и упований на будущее превратился нынче в рабочий инструмент, применяемый в технике, биологии, медицине и социологии". Это сказал Н. Винер в 1963 г. [54]. Последующие годы показали всю справедливость этих слов. Например, предприняты попытки осветить взаимоотношения человека как субъекта и внешнего мира как объекта познания в терминах моделирования "теории" и "практики" (ср. работы [55 - 57]). Можно сказать, что современная наука, включая кибернетику, находится на пути построения модельно-аналитической теории определенных сторон мышления и творчества.