Прошлое под судом машин!

Нужно признать: трудно сегодня удивить проникновением кибернетики в самые неподходящие, казалось бы, для нас области деятельности человека. За четверть века своего существования кибернетика с каждым днем все упорнее и упорнее проявляет свою "всеядность". Теперь она поистине всюду, где мы можем найти главное для кибернетики - управление, передачу и обработку информации.

Кибернетика "пробует на зубок" даже человеческие отношения - и в абстракции, и в самой их сути, между отдельными людьми и между общественными группами. Проблемы морально-этические, нравственные, которые не записывались ни числом, ни цифрой, теперь в виде кодовых знаков попали в электронно-вычислительные машины. Это уже не первые опыты, но еще и не окончательные результаты. Это именно то, что мы так удобно для себя называем: "нерешенные проблемы".

А надо ли решать такие проблемы с помощью кибернетики? Надо. Сами специалисты сетуют: современный уровень точности анализа в общественных науках и связанная с этим возможность предсказывать развитие социальных явлений далеко не удовлетворительны. Они это объясняют не только сложностью жизни, трудностью учета субъективного в общественном и многообразия случайностей, но и недостаточным развитием методов научного исследования.

Сто тридцать лет были безуспешными попытки прочитать рукописи майя. Советский ученый Кнорозов тщательно изучил тексты и высказал гипотезу - загадочная письменность иероглифическая. Но как прочитать ее? За дело взялись кибернетики. Соединив умение человека и быстроту машины, они создали комбинированный способ расшифровки. По программам для подбора и поиска нужных слов машина проделала миллиарды вычислений. Это позволило прочитать канонические тексты мадридской и дрезденской рукописей майя. Мы узнали их астрономические и астрологические таблицы, описание брачных обрядов, ремесел, мифы о всемирном потопе и богах, которым поклонялись майя. С помощью машины менее чем за год прочитали половину всех найденных текстов, в то время как раньше сотни ученых за десять лет расшифровали только один знак...

На весь мир славятся ювелирные изделия жителей аула Кубачи в Дагестане. Мастерство не раз спасало их от порабощения. Бесценными украшениями, утварью, оружием откупались кубачинцы от завоевателей. Легенда связывает искусство кубачинцев с далекой Францией, переселенцы из которой, по преданию, основали аул. Действительно, некоторые звуки местного языка напоминают французские. Ученые решили проверить достоверность легенды. Разработали специальную математическую модель и с помощью электронной вычислительной машины установили: легенда не права. Математический анализ показал: искусство кубачинцев родилось в горах Дагестана примерно в 111 веке нашей эры...

Нумизматы составили большие каталоги древних монет, найденных в северном Причерноморье. В них записаны места находок, места чеканки, металл, из которого изготовлены монеты, курс обращения и разные другие сведения. Человек не в силах правильно систематизировать эти горы материала, чтобы сделать историко-экономические выводы. Обработка его на вычислительных машинах дает возможность построить основанную на "нумизматических" данных историческую теорию о торговых и культурных связях этого района древнего мира, об уровне его хозяйственного развития...

В распоряжении историков сейчас имеется множество сведений о первоначальном заселении Америки. Здесь не только исторические факты, но и материалы, представленные антропологией, палеографией, этнографией, языкознанием и другими науками. Вычислительные машины помогают рассортировать множество сведений, найти и сопоставить в нем отдельные, наиболее значительные детали, которые позволят перейти от зыбких гипотез к реальной картине действительности. Так благодаря машинам облегчена проблема точной классификации миллионов разрозненных фактов для научных выводов...

Можно ли, строго говоря, назвать эти примеры машинным изучением истории? Безусловно, нет. Перед нами лишь применение электронных быстродействующих машин для решения каких-либо - всегда отдельных, всегда четко ограниченных задач. Здесь машина использована точно по прямой своей "специальности" - способности к быстрой, весьма абстрактной манипуляции с большим числом данных, перед которыми человек пасует.

Когда же речь заходит "о прошлом под судом машин", имеется в виду несколько иное - сам предмет науки - история, исторический процесс. И это куда более сложная, более трудная проблема.

Что значит: подойти к истории с позиций кибернетики? Ответ уже дан, дан самими историками: формализовать историю, изложить события прошлого в виде формул, удобных для машинных операций. Но именно в этой конкретности вся загвоздка. Каждый знает, история такая наука, от которой не приходится ждать математической строгости. Мало того, она все время пересматривает достигнутые ею результаты.

Вы вправе заметить: все науки пересматривают достигнутое. Но история почему-то делает это чаще других и как-то уж очень откровенно. Трудно возразить тем, кто говорит, что на знаменах историков начертано известное утверждение Герцена о том, что каждый раз, оглядываясь назад, мы no-новому освещаем пройденный путь, добавляя к уже известному отношению свое новое отношение, продиктованное новыми событиями, то есть фактами новой истории.

История - наука беспрерывного процесса. Все, что совершается сегодня, - уже факт истории. Случается, один и тот же факт или событие оцениваются совершенно противоположно в зависимости от социальной принадлежности оценивающих или от их изменившегося взгляда на то или иное событие. Вспомним, как по-разному у нас освещались одни и те же личности, одни и те же события, связанные с правлением Ивана Грозного.

Но это еще полбеды. Несмотря на почтенный возраст исторической науки, несмотря на ее гигантский "багаж", много еще фактов и событий не известно историкам. Если бы история была сплошной цепью событий, в которой в целости каждое звено! Нет, к сожалению. Цепь разорвана, и во многих местах, - сколько еще белых пятен на красочной карте истории! А ведь только строго систематическое изложение прошлого можно формализовать. В этом одна из трудностей применения кибернетики в истории. Есть и другая трудность.

Говорят, историку недоступен эксперимент. Сегодня - да. Хотя историк может, как мы видели, с помощью электронных машин проверить тот или иной исторический факт. Может проверить версию - вероятность события, подаваемого ему историческим описанием, "посредником" между прошлым и настоящим. Обычная картина для историка - одно событие описывается несколькими источниками и каждым по-своему. А часто они находятся в полном противоречии друг с другом.

Я не случайно подчеркнул, что эксперимент недоступен историку сегодня. Возможно, завтра все изменится... Многое изменится и в исторической науке. И все же...

И все же главную трудность применения кибернетики в истории ученые видят в другом: в нравственном содержании науки.

Нравственное содержание науки - что же оно такое? Это, например, не только отношение к тому, что ученый содеял своим умом, своими руками. В исторической науке не только труд ученого оценивается нравственно, нравственной оценки требует и человек - объект исследования, человек - главная действующая сила исторического процесса. Поэтому при оценке опыта прошлого в него всегда вглядываются с позиций нравственной ценности. А понятие нравственности - говорят историки - увы, совсем еще не кибернетическая категория. Другими словами, сегодня еще не умеют выражать классовую сущность истории математическими формулами.

Итак, выводы специалистов недвусмысленны. Вот что пишет доктор исторических наук А. Каждан в интересной работе по этому вопросу: "Если у нас есть все-таки надежда на формализацию в будущем связей между историческими фактами, то трудно представить себе, как можно выразить формулами другую - нравственную сторону исторического опыта".

Опасения историков и понятны, и оправданы. И все-таки трудно представить или вообще невозможно выразить формулами "нравственную сторону исторического опыта"?

Мне хотелось бы здесь сослаться на Норберта Винера, который считает, что в своих работах он "достаточно убедительно показал приложимость кибернетического подхода к моральным проблемам личности" и рассмотрел "другую область приложения кибернетических идей, а именно, их приложения к проблемам этического характера. Это кибернетика общества и рода человеческого".

Итак, такой авторитет, как Винер, полагает, что проблема решена. Но почему же тогда - "нерешенная проблема"? Да потому что "в общественных науках мы имеем дело с короткими статистическими рядами и не можем быть уверены, что значительная часть наблюдаемого нами не создана нами самими... Мы слишком хорошо настроены на объекты нашего исследования, чтобы представлять собой хорошие зонды. Короче говоря, будут ли наши исследования в общественных науках статическими или динамическими - а они должны быть и теми и другими - они могут иметь точность лишь до очень небольшого числа десятичных знаков и в конечном итоге никогда не доставят нам такого количества значащей информации, которое было бы сравнимо с тем, что мы привыкли ожидать в естественных науках. Мы не можем позволить себе пренебрегать социальными науками, но не должны строить преувеличенных надежд на их возможности. Нравится ли это нам или нет, но многое мы должны предоставить "ненаучному", повествовательному методу профессионального историка".

Это тоже слова Винера.