2. Информация и форма

Каждое сообщение характеризуется определенным выбором из совокупности возможных сообщений. Это сообщение можно изобразить на выходе в пространстве сообщений как определенную форму. Этой формой в процессе отражения является либо восприятие, либо понятие как обычная логическая форма. И хотя сообщение как последовательность выборов отдельных символов всегда имеет характер какой-то временной последовательности, нужно предположить, что в отражающем сознании адресата производится интегрирование временной последовательности сигнальных серий и, кроме того, данное сообщение интегрируется с уже ранее полученными сообщениями, хранящимися в памяти, образующими блоки памяти, физиологический характер которых пока еще не достаточно ясен и является предметом различных гипотез, которые мы рассмотрим позже.

Понимание вопроса приема, переработки и хранения сообщений в связи с вопросом о форме тесно связано с фактом наличия неразрывной связи между чувственной и логической ступенями процесса познания. Сознает это человек или нет, но он всегда обрабатывает полученные чувствами данные в какой-то связи со своим логическим аппаратом как с запасом своего мыслительного опыта, так и с помощью логических операций - анализа, синтеза, абстракции и т. п. С другой стороны, умственная работа обычно связана с некоторой наглядностью, думающий человек перерабатывает что-то, выражающееся какими-то физическими сигналами, будь это прочтенное или услышанное им слово или будь это какое-то представление.

Любое абстрактное рассуждение не может иметь места вне пространства нашего мозга, оно всегда имеет какие-то пространственно-временные параметры и выражается в сигналах физического и физиологического характера.

Идея, мысль, даже когда она не непосредственно наглядно выражена какой-то формой, все же объективно принимает определенную форму в мозговом веществе. Любое сообщение является каким-то выбором из пространства возможных сообщений, и оно имеет форму. Форму можно понимать как характерную не только для чувственного наблюдения, но и для мыслительных процессов памяти. Хотя при мыслительной оценке аналогий в свойствах чувственно-конкретных предметов человек абстрагируется от ряда второстепенных с данной точки фения качеств, особенностей, хотя он при этом устанавливает какие-то гомоморфизмы, будто бы отходит от наглядности в действительности же при этом нет полного устранения наглядности, есть только устранение избыточных элементов чувственной наглядности, что дает возможность постичь основное в данном явлении. Постижение аналогий в чувственных формах дает возможность создания более совершенной, более общей формы логического в понятиях, суждениях и мнениях, форму, создающую в нашем мозгу какую-то упорядоченную систему элементов.

При переработке сообщений в нашем мозгу действуют две основные тенденции: 1) аналитическая тенденция, то есть тенденция к расчленению, к образованию границ и контрастов между явлениями; 2) синтетическая тенденция, то есть тенденция к постижению взаимозависимостей, к объединению сходного. Обе эти тенденции дополняют друг друга, и без них невозможна была бы организованность в познании. Элементы нашего опыта относятся к какому-то контексту, и это отнесение обычно имеет некоторый доминантный и иерархический характер. Эти элементы расчленены определенным образом, они находятся в определенных взаимосвязях и взаимозависимостях, они ограничивают друг друга контурами различной силы и одновременно переплетаются некоторым образом друг с другом, проникают друг в друга. Требованием правильного мышления является наличие определенного равновесия между расчлененностью, когерентностью и доминантностью.

На значение этих тенденций, приводящих к созданию формы, указала целостная и гештальтная психология, давшая материал для анализа наблюдения и мышления. Однако это научное направление неправильно понимает так называемый целостностный принцип (целое - больше суммы составляющих), которым оно объясняет все психические явления, так как оно понимает их как нечто безусловно субъективное; в действительности же этот принцип имеет объективный характер; он свойствен всему миру вообще, так как целостность, иначе говоря качественность, преобладание качества над количеством, вытекает не из субъекта, а из объективной цельности предметов внешнего мира, которая (цельность) субъектом только отражается. Несмотря на это, некоторые положения целостностной психологии имеют значение для анализа процессов наблюдения и мышления.

Согласно целостностной психологии, целое отличается от простого агрегата, являющегося только суммой составляющих его частей, так что можно его составные части как угодно перемещать, заменять местами. Таким агрегатом является, например, мешок угля или куча песку, степень упорядоченности которых очень низка. Далее целостностная психология различает целостности, расчлененные, структурированные, которые называются формами или структурами (картина или мелодия, продолжающие существовать и при изменении их составных частей - например при переводе на иную шкалу), и целостности, нерасчлененные, которыми являются проявления низших чувств, в частности ощущения (усталость, гнев и т. д.). Основными признаками формы являются ее замкнутость и расчлененность, возможно, и включенность ее в целостности и формы более высокого порядка. Важное значение имеет подчеркиваемая этой психологией дифференциация, различение формы (фигуры) и неструктурированного фона и принцип дополнения формы: если несколько явлений были однажды или много раз членами определенной структуры и если одно из этих явлений проявит себя как член этой структуры, то это явление имеет тенденцию в большей или меньшей степени дополняться до всей структуры, что проявляется в процессах наблюдения, восприятия, мышления и памяти (тенденция наблюдения для дополнения неполных форм, тенденция несозревшей мысли замкнуться в решение или систему, способность части воспоминания вызвать в памяти все воспоминание).

На вопрос о форме в связи с кибернетикой и теорией информации указали Винер, а также Мак Каллох и Питтс¹ при рассмотрении ими проблем мозговых центров зрения и глазных протезов. Винер подчеркнул, что мы идентифицируем формы (если речь идет, например, об узнавании определенного лица), сравнивая данный объект с общей формой, хранящейся в нашей памяти, причем одни черты формы подчеркнуты, а другие редуцированы; у общей формы оригинал замещается выборочными точками и элементами, а контрасты усилены. Общая форма является интегрированием, относящимся ко всем подобным реальным частностям.

¹ (См. Н. Винер, Кибернетика; N. Wiener, Les machines á calculer et la forme, в: "Les machines á calculer et la pensée humaine, Paris, 1953; W. S. Mс Сul1осh, W. Pitts, How we Know Universels, "Bull. Math. Biophysics", 1947.)

Кёлер занимался опытами, которые должны были указать на взаимосвязь между зрительной формой и звуком. Он установил, что большинство лиц, участвовавших в его экспериментах, связывали определенную форму с определенным звуком. Например, круглую форму они связывали со словом "малюма", а острую форму -со словом "такете".

Рис. 7. Взаимозависимость оптической и акустической формы: а - малюма, б - такете (по Кёлеру). (Взято из книги: R. Hof statte r, Psychologie, Frankfurt a. M., 1958.)

Это, по Кёлеру, указывает на существование общей синтетической формы.

Вопрос о форме имеет важное значение в связи с материалом теории информации, которая при рассмотрении вопроса обобщения принципов телевизионной передачи и теории нейронных сеток стремится обработать эти вопросы математически. Принятое и переработанное сообщение создает определенную форму в пространстве сообщений получателя, и вопрос о форме связан с вопросом о закономерности переработки сообщений. Вырисовывается возможность вероятностного описания формы. Неструктурированным фоном можно считать, например, несфокусированный телевизионный кинескоп, а форму, появляющуюся на экране, можно рассматривать как сообщение, выбранное из множества возможных сообщений, то есть как имеющее определенную вероятностную характеристику. Картину, развернутую на телевизионном растре, можно даже выразить в количествах (квантах) информации, если только известен диапазон освещенности, в котором данный кинескоп может работать¹. На рис. 8, взятом из книги П. Нейдехардта "Введение в теорию информации" ("Einf?hrung in die Informationstheorie"), .показано телевизионное изображение головы мужчины при восьми ступенях свечения. Резкость изображения зависит от тонкости телевизионного или типографского растра. При большой грубости растра изображение теряет свой смысл, невозможно идентифицировать его. Подобно этому и чувственная, и логическая формы на нейронной сетке также колеблются между неопределенностью и точностью.

¹ (Подробнее об этом см. Р. Neidehardt, Einführung in die Informationstheorie, Berlin, 1957, S. 92.)

Рис. 8. Квантованное телевизионное изображение (по Нейдехардту)

При двух степенях освещенности, обозначенных 1 и 0 (например, черная и белая), изображение имеет преимущественно острую контрастность, но его можно использовать только для простых случаев, например для букв:

Рис. 9. Двоичное изображение буквы L

Этот случай соответствовал бы контрасту возбуждения и торможения в нервной системе. Однако изображение, создаваемое нашей нервной системой, более пластично, так как тут действуют очаги разной степени возбудимости. Это изображение имеет не только дискретную структуру, оно создано не только бинарными состояниями нейронов, а имеет и связный характер, выраженный в различных степенях возбудимости.

Переработка сообщений познающим субъектом является ограничением богатого и сложного разнообразия отраженной объективной реальности. Этот процесс него результат - ограниченное разнообразие - означают постижение гомоморфизма, подобия и связи, обработку и усиление определенных контуров, то есть создание формы. Если мы заключаем о чем-то, что "это есть стол", то это означает, что идентичность стола обусловлена тем, что части его имеют ограниченную возможность взаимных связей, что эта возможность ограничена определенным образом, влияющим на общее выражение формы стола. Форма и свойства стола, правда, не совершенно твердо и точно определены - могут быть различные столы, - однако если идентифицируют определенный предмет со столом, то это значит, что на этот предмет распространяют определенные представления, сложившиеся в голове идентифицирующего, шаблоны, имеющие определенную вероятностную структуру, отличающуюся от других; это значит, что отнесение предмета к категории "стол" является вероятностным выбором из множества различных предметов мебели, а это множество в свою очередь является выбором из множества более высокого порядка, например из множества всех деревянных предметов и т. д. При этом речь идет о много направленной иерархии, так как множеством более вышкой степени могут быть либо все деревянные предметы, либо все предметы оборудования квартиры и т. д.

Богатое разнообразие, из которого человек совершает редуцирование, то есть выбирает сообщения определенной формы, можно бы рассматривать как пространство с равномерно распределенными вероятностями. Это, конечно, только идеальная предпосылка. В действительности же ни во внешнем мире, ни в нашем мозгу не существует равномерно распределенных вероятностей. Существование условных и безусловных связей и очагов повышенной возбудимости мешает равномерному распределению возбудимости, история мозга приводит к глубоким изменениям вероятностного распределения. Однако равномерное распределение возбудимости достигается при состояниях глубокого торможения во сне, при бессознательном состоянии и т. д.

Подобное распределение вероятности имеет место, например, при известном броуновском движении молекул. В теории информации эту максимальную неправильность и случайность отображает так называемый белый шум. Если установлен фильтр против этого шума и шум каким-то образом подавляется, то достигается некоторая правильность, регулярность. Так разрушаются крайние границы случайности и достигается некоторая большая правильность путем образования разности редуцирования разнообразия. Аналогию процесса этого фильтрования можно усматривать в возникновении так называемых пареидолий.

Как и иллюзии, являющиеся результатом невнимательности, и иллюзии, являющиеся следствиями аффекта, пареидолий - это форма иллюзий, возникающих при наблюдении многозначных формаций, аморфных, негомогенных поверхностей с совершенно случайно распределенными элементами, контекст которых не имеет никакого объективного смысла. Парейдолия может получиться, например, при всматривании в разбрызганную штукатурку, в которой нам могут почудиться очертания фантастических животных, батальные сцены и т. п. Подобной многозначной поверхностью является, например, облачное небо, морской пейзаж, мыльная пена и т. д. На рис. 10 приводится изображение художником мескалиновой парейдолии, взятое из книги С. Неволе Юб иллюзиях органов чувств". Хаотически разбросан-ше (пятна масляных красок трансформированы в видении художника при интоксикации меокалином¹ в различные фантастические фигуры животных.

¹ (Мескалин - мексиканский спиртной напиток. - Прим. перев.)

Рис. 10. Мескалиновая парейдолия

Что именно тому или иному человеку почудится при рассмотрении того или иного явления, - это, конечно, зависит от направленности душевного состояния данного человека, от объективных факторов, от выступления определенных контуров и т. д. Суть художественного творчества можно усматривать в процессах, аналогичных описанным: для того чтобы возникали ассоциации мысленных представлений, необходимы внешние стимулы, толчки. Начальную неопределенность материала (запас слов, глина, краски, тона) художник преобразует какую-то упорядоченную форму. Из монотонных или :лучайно чередующихся звуков композитор может созвать мелодию. Так, например, однообразные удары ко-тес поезда привели Антонина Дворжака к созданию его "Юморески". На фоне ритма и рифмы поэт создает свои стихи, выбирая слова из словесного запаса и располагая их в порядке определенных зависимостей.

Нечто подобное парейдолиям имеет место и в полусне при так называемых гипногогических псевдогаллюцинациях, когда, например, однообразный шум реки или леса представляется дремлющему чем-то гармоническим, ему кажется, например, что он слышит песню или разговор, то есть в действительности одинаковое распределение переходных вероятностей, частот, амплитуд и т. п. этого шума представляются дремлющему иными, распределенными закономерно. То, что аморфная, бесформенная основа приобретает внезапно или постепенно определенный смысл, что она приобретает форму и структуру, можно объяснить тем, что в многозначности связей элементов этой основы имеются различные незначительные отклонения, некоторые из которых имеют определенный ритм, подобно ритму какого-то субъективного воспоминания, переживания или сравнения, эти отклонения суммируются с ним, усиливаются и становятся стимулом для создания какой-то отличительности, упорядоченности, какого-то неравновесия в аморфной основе. Подобно этому при так называемом тесте Роршаха оценивается объективно существующая многозначная форма чернильного пятна, которому испытываемый придает определенный смысл, в какой-то степени зависящий от субъективных особенностей, от расположения духа данного лица, причем эта оценка, конечно, зависит и от объективного стимула. Смысл возникает благодаря созданию различий в уровнях вероятностей, подобно тому как изменяется одинаковое распределение вероятностей символов в упомянутой выше искусственной речи самой низшей ступени Шеннона. Дифференцирующие тенденции, тенденции к расчленности дополняются затем тенденциями когерирующими, приводящими на базе постижения гомоморфных сходств к дальнейшей, более глубокой упорядоченности. На постижении гомоморфных сходств и основан, например, ряд художественных средств - сравнение, метафора и т. д.

И при логических процессах, процессах нашего мышления, проявляются дифференцирующие и когерирующие тенденции, когда из первоначальной неопределенности или из определенности низшей ступени мы путем создания разностей и соединения гомочморфных подобий создаем определенную структурированную идейную форму. Недифференцированная и свободно связанная нейронная сеть является, собственно говоря, аморфным фоном с низкой степенью упорядоченности, на котором постепенно появляются сообщения - формы - с определенной вероятностной характеристикой, обусловленные различными пороговыми разностями и синаптическими сопротивлениями, являющимися результатом памяти и опыта. Конечно, процесс мышления весьма сложен и его можно описать только статистически, макроскопически. Можно было бы говорить, что мышление имеет "метеорологический" характер, поскольку количество элементов и комбинаций в процессе мышления велико и этот процесс в высшей степени изменчив. Процесс мышления является статистическим макровыражением сложных микропроцессных комбинаций, является сложной сеткой условных и безусловных связей, образующих сеть определенных переходных вероятностей.

Мысль - это сообщение, протекающее во времени, для того, чтобы его можно было понимать в единстве, необходимо предположить, что субъект проводит темпоральное (временное) интегрирование сообщений. Исходя из этого, можно сказать, что мы не понимали бы мелодию без темпорального интегрирования, без момента па-яти. Интегрированное сообщение - это форма, выбранная из пространства возможных сообщений. Под действием памяти и опыта вероятностное распределение их возможных выборов постепенно изменяется, меняются их вероятностные зависимости, образующие систему нашего мышления и систему нашего отображения мира. Вероятностные свойства принятых сообщений изменяются по мере роста познания, роста памяти. Физиологически этому соответствуют обмены и создание различных порогов возбудимости.