Искусствометрия?

Люди давно пытаются понять, почему это красиво, а то - нет. Принято полагать (и это, по-видимому, соответствует истине), что на уровне формальнологических рассуждений проблема эта не решается. Но все же: не могут ли в чем-то и здесь помочь машинно-кибернетические методы? В "чем-то" - безусловно могут. Попробуем хотя бы частично разобраться, в чем же именно.

Уже упоминавшийся на этих страницах Н. П. Акимов в своих "Мыслях о прекрасном" писал, что если бы наряду с "точными науками" у нас была узаконена область "неточных наук", то первое место в ней по праву заняла бы эстетика. И это естественно, ибо вне восприятия нет искусства, а художественное восприятие индивидуально. Ибо говоря словами Б. М. Рунина, "эффект художественности представляет собой момент содержательного взаимопроявления двух информационных потоков. Внешнего, идущего от объекта восприятия, и внутреннего, идущего от субъекта восприятия... Художественность есть мера взаимоотражения объекта восприятия и субъекта восприятия" [111].

Однако как ни велик диапазон параметров, характеризующих превеликое множество субъектов восприятия искусства, к нему в некоторых рамках все же приложим ряд подходов, почерпнутых из математической статистики. По крайней мере, можно попытаться формализовать представление о прекрасном на пути статистического анализа эстетических объектов, разыскивая "точки пересечения" индивидуальных взглядов большого числа потребителей данного произведения искусства. Мыслимо, например, на основе вычисления статистических характеристик некоторого множества общепризнанных произведений искусства составить своеобразный "каталог" их структурных особенностей и уже в его рамках искать количественные выражения "секретов красоты". В этом случае машина, обладая огромной аналитической мощью, могла бы помочь человеку в оценке данного произведения, исходя из хранящихся в ее памяти критериев прекрасного, выработанных на основе предварительного анализа уже признанного множества образцов.

Такой подход может вызвать резонное возражение: подлинно новаторское высокохудожественное произведение может получить очень низкую оценку. Верно. Но от этого недостатка не избавлено и "традиционное" искусствознание. История дает много примеров. Отметим лишь некоторые из них.

Иоганн Себастьян Бах по оценке своих современников всю жизнь оставался провинциальным музыкантом средней одаренности и как композитор не привлек к себе внимания. Его произведения при жизни оставались в рукописях, а часть из них была продана на вес как макулатура. Его вдова была зарегистрирована магистром как "женщина, живущая подаянием". Напротив, сын его Карл Филипп Эммануил Бах, с нынешней точки зрения композитор средней руки, в свое время считался крупным музыкантом и даже удостоился имени "Великого Баха".

Знаменитый французский композитор Бизе был доведен до отчаяния холодным приемом оперы "Кармен". Так же холодно были приняты оперы "Руслан и Людмила" Глинки, "Пиковая дама" Чайковского, "Борис Годунов" Мусоргского, "Снегурочка" Римского-Корсакова. Публика освистала "Севильского цирюльника" Россини, "Фиделио" Бетховена, большинство опер Вагнера.

О первом выходе на экран ныне знаменитого кинофильма "Чапаев" Г. и С. Васильевых В. Шкловский в своих мемуарах "Жили-были" (1964 г.) пишет: "Я помню просмотр киноленты. Слухи были неблагоприятными. Один из руководителей, имя которого вежливо забуду, просмотрев картину, оправдывая неудачу, сказал: "Годно для клубного экрана"".

Эти и подобные им примеры утверждают нас в истине: создание шедевра - не технический вопрос, это социальная проблема: шедевры отбирает история. Понять, почему то или иное произведение стало шедевром, а тот или иной человек признан гением, сложная проблема искусствознания и психологии. Вряд ли кибернетика скажет здесь весомое слово. Другое дело - помощь искусствоведению в решении более скромных по масштабам, но все-таки важных задач, скажем, такого типа: что именно и по каким критериям целесообразно "численно" оценивать в таком сложном явлении, каким является искусство (тот или иной жанр искусства, тот или иной вид художественных произведений и т. п.), какие процедурные формы предпочтительнее при оценке произведений в зависимости от жанра, каковы рекомендуемые методы количественного "взвешивания" произведений данного вида искусства и т. п.

За уже упоминавшимся "Круглым столом" журнала "Вопросы философии" говорилось: "Задача искусствоведения состоит в том, чтобы понять, как и для чего создано художественное произведение, в том, чтобы обосновать эстетические оценки и устранить всяческую вкусовщину". Измерение эстетических оценок математическими методами как раз и направлено на оказание помощи искусствознанию в решении этих задач. Это научное направление еще не получило общепризнанного названия: в одних работах оно именуется "информационной эстетикой", в других - "математической эстетикой", в третьих - "искусствометрией".

Все известные нам работы по искусствометрии направлены на оказание помощи "традиционному" искусствоведению и отнюдь не претендует на какую-либо "замену" или "подмену" его. Общая задача искусствометрии проста: подобно тому, как физика описывает законы естествознания языком формул и чисел, так и другой полюс мира, "вторая культура" (в терминах Ч. Сноу) - искусство должно описываться не только субъективными понятиями ("восхитительно", "я потрясен" и т. п.) и не только подвергаться содержательно-качественному анализу компетентных специалистов, но и - там, где это возможно, - выражаться системой величин, взаимосвязанных некими (требующими своего постижения) отношениями, которые носят более или менее формализуемый характер. Иначе говоря, ожидается, что математические методы и их орудие - вычислительные машины - способны выступать в качестве инструмента вспомогательного искусствоведческого анализа.

Начало искусствометрии большинство авторов относят к 1928 г., когда американский математик Г. Д. Биркгоф в работе "Эстетические измерения" впервые ввел предназначенную для численного выражения эстетической характеристики произведения искусства меру: М = О/С, где О - мера упорядоченности, а С - мера сложности элементов, которые составляют данное произведение. Разумеется, остается много произвола в вопросе о том, как определять численное значение меры упорядоченности и меры сложности. Некоторые подходы к этой проблеме читатель найдет в сборнике [112], где отражен уровень современных зарубежных исследований по искусствометрии. Некоторые из частных искусствометрических задач находят применение в решении конкретных содержательных задач советскими специалистами. Например, в НИИ культуры (Москва) в ходе выполнения темы "Социальные функции художественной самодеятельности. Проблемы оценки самодеятельного искусства" широко используется метод экспертных оценок.

Это - метод, основанный на предположении о наличии у эксперта-специалиста "практической мудрости" и проницательности, относящихся к данной области деятельности, что должно дать возможность получения адекватной картины явления. Метод этот оснащен весьма разнообразным математическим аппаратом (реализуемом на ЭВМ), который позволяет использовать ряд способов выработки коллективного мнения экспертов по вопросам, подлежащим оцениванию. Главные усилия на первом этапе рассматриваемого исследования (оно продолжается) сосредоточены на получении достаточно надежной информации, содержащей действительные мнения экспертов и притом представленные в виде сопоставимых формализованных данных. Конечная практическая цель проводимых и планируемых исследований - разработка процедур работы экспертной комисии типа жюри в зависимости от целей экспертизы, состава жюри, понимания ими объекта оценки, его функций и выдвигаемых в зависимости от этого критериев оценки.

В программе исследования, о котором идет речь (см. сб. "Экспертные оценки и восприятия искусства" [113]), предусмотрена выдача контрольных рекомендаций в двух направлениях: что именно и по каким критериям целесообразно оценивать в таком явлении, как художественная самодеятельность, если исходить из его социокультурной природы и социальной функций; и какие процедурные формы работы экспертов предпочтительнее при разном понимании ими объекта и обращении к разным критериям его оценки, в различных видах и жанрах искусства, при разном месте конкурсных задач в рамках смотра, фестиваля художественной самодеятельности.

Работа в этих двух направлениях должна помочь в решении таких практических вопросов, как, например, конкретизация существующих положений о мероприятиях разного характера (смотр, конкурс, фестиваль), в частности разработка дополняющих эти положения детальных инструкций о работе жюри на разных этапах; выработка рекомендаций по составу жюри, касающихся соотношения экспертов, представляющих различные учреждения, ведомства, области деятельности, в зависимости от задач мероприятия и роли в нем собственно конкурсных моментов; определение процедур согласования мнений жюри при оценке художественной самодеятельности (см. с. 37).

Работы, помещенные в сборнике [113], показывают, что даже в таком, сравнительно несложном исследовании проявляются некоторые наиболее существенные черты искусствометрии: произведение искусства - как и в прежние, "докибернетические" времена - оценивают, конечно же, люди - специалисты в искусствознании; однако использование ЭВМ создает эффект целостности, превращающий жюри в некий "конденсатор" коллективного опыта, коллективного мнения, который выражает более адекватную оценку-и интегральную (обобщенную), и, если это требуется, по отдельным элементам произведения (или исполнения). Но чтобы выделить эти элементы, требуется провести обширную исследовательскую работу, побочным (но важным) результатом которой явится унификация и формализация ряда искусствоведческих критериев и понятий, относительно которых до этого приходилось рассуждать в общих выражениях (вспомним процитированные ранее размышления литературоведа Кребера на тему, что же такое "стиль").